Глава 18

День начался с неприятной новости: источник у Героя отверг дальнейшие контакты. Оказалось, общение с ним посредника происходило через третьи руки, поэтому установить личность источника так и не удалось. Микроб вспомнил недавние слова Клопа: «А ты не предполагал, что источником в команде Героя, которым мы пользуемся, может быть... Вера?! Там деньги мы платим немалые».

- Да нет, невозможно, - Микробу тогда почему-то захотелось защитить Веру. - Она играет по-крупному.

Сейчас Микроб был склонен поверить в версию Клопа. Возможно, разъяренная Вера, которую Микроб кинул с деньгами, решила так отомстить.

Настроение было поганым. Микроб решил поехать выпить. В дверях его чуть не сбил с ног влетевший в кабинет Клоп. Задыхаясь на бегу, он выпалил:

- Ххххх ххххх! Я знаю, что такое Вокры!

В то, что нашел Клоп через некоего источника в УША, действительно было сложно поверить.

Семидесятые годы прошлого века. Разгар холодной войны. В популярном издании Уставших Штатов одна из звезд журналистики опубликовала статью о работах русских по наращиванию интеллектуального преимущества советского общества. В качестве источника фигурировал неназванный диссидент, слышавший о работе советского профессора Смирнова под названием «Стимулирование процессов творческого озарения и вдохновения». Автор статьи яростно крыл русских, еще со времен Сталина ведущих эксперименты и готовящих специальные отряды для культурного прорыва в капиталистических странах с помощью

управления так называемой творческой энергией. Сам процесс генерирования творческой энергии якобы каким-то образом переплетался с исследованиями в области психотропного оружия. Пока же отработкой управления творческой энергией русские занимались на своих гражданах в рамках пропаганды коммунистических идеалов.

Статья вызвала большой резонанс в УША, живущих в постоянном страхе «красной угрозы» и ядерной войны. Но страхов в те времена было столько, что тема быстро угасла. Через полгода появилась еще одна статья в продолжение темы.

Автор последней статьи называл автора первой типичным любителем дешевых сенсаций и отнюдь не патриотом страны, запугивающим рядовых граждан великой Америки выдуманными «солдатами творчества», или как он их еще назвал, - «воинами креатива». Далее следовало яростное разоблачение: все творческое стимулирование в Союзе заключалось в озарении от выпитой водки и выбивании благ, дефицитов и привилегий. Автор исследований, советский профессор Смирнов, даже в своей родной среде признан беспринципным карьеристом и интриганом от науки, а не ученым. Смирнов подхватил тему, от которой периодически отказывались коллеги-ученые, убедив высокопоставленных партийных бонз в ее перспективности. За отсутствием результатов через пять лет тему собрались закрыть, и в знак протеста Смирнов сначала спалил свою лабораторию, а затем умер в психбольнице еще до выхода статьи в УША.

Вторая статья вызвала такой же резонанс и так же быстро сошла с полос, как и первая. В советской прессе никаких упоминаний по этой теме не случилось. Тогда обсуждать подобное было немыслимо.

«Николаев сто раз говорил о креативной энергии в своем ххххх дневнике. И никто не врубился. Вот в чем дело, однако», - возбужденное сознание Микроба уже рисовало план скорой расправы.

* * *

Люди Клопа начали рыть по профессору Смирнову. Смирнов после высокой комиссии, признавшей тему бесперспективной, в порыве гнева поджег лабораторию и уничтожил все наработанные материалы. Буйного профессора засунули в психушку, где он, судя по архивам, реально сошел с ума. Правда, подробности смерти профессора остались неизвестны. Профессор однажды пропал... без вести, прямо из больницы. Через год в близлежащих лесах нашли останки, в которых родственники профессора без особого энтузиазма и не совсем уверенно признали ученого. У следователей тогда отлегло от сердца: потеря безумного профессора, обладающего какими-то секретами страны, принесла им кучу хлопот и полкучи неприятностей.

Как выяснилось, друзей у Смирнова не было. С женой развелся задолго до своей смерти. Остался только сын. Клоп с трудом нашел единственного бывшего коллегу профессора из той лаборатории. Старик, которого родственники когда-то забрали из психбольницы, работал сторожем в музее.

При знакомстве дед показался очень даже адекватным, назначив сразу цену за разговор:

- Много вас тут ходит любопытных.

- Много? А кто еще спрашивал?

- Я ему говорю: деньги давай, а он спрашивает... - настроение у старика не оставляло надежд на общение.

- Ххххх с тобой, батя! Столько хватит? - Клоп помахал в воздухе купюрами.

- Посмотрим.

Старик долго и нудно объяснял всякие научные принципы. Он то и дело сбивался. Клоп с трудом собирал в уме услышанное. Смирнов умел понравиться партийному руководству и заразить энергией коллектив, ему и дали собственную тему в разработку.

- А что представлял собой процесс исследований? - тянул клещами из деда Клоп.

- Не помню.

- Как не помнишь? - Клопа такой ответ не устраивал.

- А потом гипнотизер пришел... и не помню. Да и никто не помнил. У всех чердак снесло. Один я нормальным остался. Так что, извините, чем занимались, - помню. А что там делали - нет.

Клоп почесал затылок:

- Слышь, дед, а кто-нибудь у тебя интересовался профессором еще?

- Это очень важная информация, я цены знаю.

Пересчитав еще тысячу, дед спрятал ее в другой комнате.

- Был один молодой человек года четыре назад. Интересовался Смирновым. Я ему то же самое сказал.

- Этот? - Клоп протянул фото Николаева-Героя.

- Не, того я хорошо запомнил.

- Может, этот? - перед стариком возник фоторобот, составленный Микробом с рисунка Веры.

- Точно, он. Только плохо нарисовано. Я бы лучше нарисовал, могу за деньги. Эй, вы куда?

Найти сына профессора не составило труда. Шестидесятилетний сынуля оказался таким же придурковатым, как и сторож. Создавалось впечатление, что всем, кто не был знаком близко с профессором, просто повезло. Сдавая в аренду доставшуюся от отца квартиру в самом центре столицы, дитя проживало на унаследованной, опять же, подмосковной даче, напрягая себя лишь журналистикой. Писал сынуля о мучениях и слезах русской интеллигенции. Кропал неважно, но много и дешево.

Прочитав оперативный отчет об отпрыске Смирнова, Клоп вызвал худого мужчину с печатью похмелья на лице:

- Миха, придется и сегодня пить!

Через два дня сын Смирнова замечательно проводил время в одном из столичных ресторанов. какой-то беспросветный идиот проникся его талантом и предлагал очень приличный годовой контракт на публикации в журнале. Сделку решили отметить за счет идиота. Только почему-то после единственного роскошного вечера издатель больше не позвонил. Хотя и аванс не требовал. Жаль, а ведь так здорово подружились...

Миха, потягивая пиво из бутылки, жаловался Клопу на стойкость сына профессора к алкоголю:

- Короче, он продал четыре года назад архив какому-то парню. Папаша его так берег, что только сыну сказал, где спрячет. А тот и не вспоминал тридцать лет. На поиски закопанного в пригороде старого чемодана с бумагами ушло три месяца и труд десяти гастарбайтеров - за предложенные парнем деньги дитя науки готово было копать и копать. На бумаги, как и на все содержимое архива, сынуле пофигу - он гуманитарий великий. Сколько получил за архив - не говорит, но по номерам пробили, что именно два года назад появилась новая дорогая машина. Признался, типа провернул дело невыгодно - надо было брать больше. Мол, на жалость его парень пробил, сказал, что фанат отца и хочет увековечить его память.

Сын Смирнова недолго горевал о потерянном новом друге и спонсоре Михаиле - тот позвонил уже через день. Со слов издателя, дела шли в гору, и талантливому автору срочно нужен был пиар. И повод есть, опять же: журналисты из известной газеты предложили Смирнову неплохие деньги за сюжет об отце. Но главное, обещали упомянуть о талантах самого сына и опубликовать материал на целую полосу. Смирнов-младший согласился с Михаилом, что от денег и пиара отказываться глупо. Все вместе поехали на кладбище к отцу

в соседнюю область.

Прибыв на скорбное место, Миха не удержался и присвистнул. На редкость красивый и дорогой памятник «от почитателей таланта ученого» был лучшим на кладбище.

Смотритель кладбища с искренней радостью завел беседу с приезжими:

- Серьезные, смотрю, вы ребята, тоже эти самые, забыл как... Парень и его свита, что памятник заказывали, так и говорили, мол, через несколько лет будут на эту могилу ходить очень многие. Себя они назвали его учениками. Что-то иностранное, военное еще, я не понимаю. Они тут всем нашим раз в полгода денег дают прилично, чтобы за порядком следили. Солидные ребята.

- А как они себя называли, не Воины Креатива?

- А, точно, эти самые.

Настоящая удача! Мужик, лишь глянув на фоторобот, выпалил:

- Он заказывал памятник! Точно помню.

До дня «Х» оставался один месяц.